Expert говорит:

СВОБОДА…

История земли, как и история любви, началась с создания человека. История появляется тогда, когда появляется историк. Любовь есть, когда появляется ее предмет. Бог создал человека, чтобы был он причастен к вечному Его блаженству и славе, поэтому и создал его за своим подобием ndash;» подневольным и могущественным. Возникает вопрос, не» мог ли Он создать что-то, как ныне говорят, проще?

«Создал бы такую себе говорливую домашнюю зверюшку, и она была бы предметом любви. Но тогда и эта зверюшка никогда бы не смогла назваться человеком и Бог опустился бы к уровню этой зверюшки: ограниченных существ может создавать лишь ограниченное существо. Бог же создавал равных Себе существ, так как только от равного можно принимать любовь, признательность и похвалу. Вынужденная похвала, похвала от низшего за тебя, никогда не выйдет за границу лести.

Так проявилось могущество и благость ndash; Бог дал без зависти все, что имел Сам. Человек не выдержал испытания благостью и завязался дьявольский клубок хитросплетения добра и злая, правды и вранья.

Предвечное противостояние: «о злой помысел, откуда взялся ты, чтобы покрыть Землю коварностью» (Сірах 37,3). Дьявол будто бы и не очень вмешался в общее устройство мира — просто поставил знаки вопроса после каждого с его пунктов. Истина — знак вопроса. Любовь — знак вопроса, а свободе «досталось» больше всего: с искажения и извращиния она «чемпион».

Только одно философское определение — «осознанная необходимость» — достойно многого . «Беременность наполовину» звучит куда более достоверно. Свободу часто путают с волей. И в самом деле, определенная инициатива делает их чем-то похожими, но воля, не является свободой. Воля — это вседозволенность, свобода — ответственность, воля — величина физическая, свобода мистическая. «Осознанная необходимость» — это быстрее определение воли, поскольку это хотя бы немного похоже на правду. Свободу же под определённые философские категории не подведешь.

В какой-то мере свободу можно определить как орудие спасения человеческой души. Момент свободы ответственный и напряженный духовный акт, почти подвиг, когда человек избирает между Богом и сатаной. О какой философии может идти речь, когда временами мы являемся перекрестком таких мощных сил, которые не оставляют времени для раздумий.

Свобода имеет смысл только тогда, когда стоит в определенной иерархии ценностей. Взятая сама по себе, без ценностей вышестоящих инстанций, она то же самое, что воля- вседозволенность, а воля сама по себе вообще ndash; не имеет смысла, так как ведет к самораспаду и самоуничтожению. Свобода же, будучи встроенной в определенную систему ценностей, ни на миг не перестает быть свободой, не теряет абсолюта, а возвращает свое естественное достоинство.

Нет и не может быть другого назначения у свободы как воссоединение человека с Богом и наследование Его блаженства. Итак, в плоскости веры проблема свободы возникает довольно выразительно: воля — инструмент свободы, свобода — оружие спасения. Для чего же путать одно с другим: волю ставить на место свободы, свободу объявлять чем-то эфемерно-непостижимым? Так как нужно же припрятать рожки и копытца, хвостик (вспомним, дьявол прячется в мелочах). Для философов дьявол — анахронизм пережитого мракобесия, нет его и все тут. Ну тогда нет для них и свободы, и ни одной разности между свободой и волей. Какая, в конце концов, разница между физикой и мистикой, если признается только физика?

Но только ли со стороны философии досталось свободе? «И познаете Истину, и Истина освободит вас». Говорил, это Христос или нет? Какое большое благо, что есть Святое Письмо, а то временами нельзя» лишиться сомнений,» осталось ли бы вообще хотя что-то от Христа по сей день. В самом деле, свобода — неудобная штука, но это — Божий дар. Это — примета Бога, Его качество. Это — онтологическая, глубоко присущая человеку вещь. С ней ничего не сделаешь, как не старайся. Укрощенная, обезображенная она все одно найдет выход, но тогда явится в соответственно обезображенном и искажённом виде. Укрощенная сегодня свобода — это протесты, бунты и революции завтра. Не» объясняется ли история человечества историей трагедии его свободы? Или не с проблемой свободы и связан современный кризис в обществе — кризис морали, веры? Возможно, и в церквях было бы намного больше народа?

У Ильи Глазунова есть такая картина: «Христос и антихрист». Там изображены два абсолютно одинаковых человека, только один из них — антихрист. Чем соблазняет антихрист людей, чтобы принудить себе подчиняться? Похожестью. Внешность — это для него не проблема. Внешнюю идею Бога он оставит, но содержание этой идеи будет другой. Если Христос это Любовь, то дьявол — ненависть, если Христос — свобода, то дьявол — угнетение. Вот и сравните: Свобода и Любовь — ненависть и угнетения. Свободы и любви все более уменьшается, ненависти и угнетения становиться больше.

Взять хотя бы клеймение людей, которое наделало столько шума в обществе. В самом деле дьявольский план — вместо Богом данного имени лепить на руку и лоб номер — клеймо. Хорошо, конечно, что своевременно забили тревогу, но если вдуматься, что в этом клеймении такого парадоксального? Просто логически и до конца продуманная идея «свободы», точнее, ее отсутствия. Неужели кто-то серьезно думает, что бедствие прошло? Судьба довольно выразительно стучит в нашу дверь, так, может, лучше прислушаться?

Да, возможно, все зашло весьма далеко, и за один день кандалы прошлого не снять. Прошлое, оно имеет свойство довольно неохотно отпускать со своего объятия, но все одно — о свободе нужно говорить. Зачем? А для того, чтобы не ищез предмет Божьей любви.